Новости
Эта женщина стала настоящей первой леди Советского Союза. Предшественницы предпочитали держаться в тени своих власть имущих мужей, а после Страна советов прекратила свое существование.
Ее ненавидели и обожали примерно поровну: раздражение вызывали элегантные и недоступные большинству женщин наряды, а также неприкрытое влияние на мужа, а незаурядный ум, великолепное образование и эмпатия множили поклонников. Сегодня день рождения Раисы Максимовны Горбачевой, и мы с интересом вспоминаем ее яркую биографию.
Из своих 67 прожитых лет 46 она провела рядом со своим супругом. Они познакомились, когда ей только-только исполнилось 19. Уроженка маленького города Рубцовска, что в Алтайском крае. Папа — Максим Титаренко — был украинским инженером-железнодорожником родом из Черниговской губернии, а мать — Александра Петровна Парада — коренная сибирячка с непростой судьбой. Ее отца — деда Раисы — расстреляли как троцкиста, критиковавшего стахановское движение, а мама — бабушка Раисы — умерла от голода.
Кроме Раисы в семье было еще двое детей: младшие сестра и брат. Семья жила небогато, поэтому Раиса всеми силами старалась хорошо учиться, чтобы вырваться из привычного быта. В 1949-м она с отличием окончила школу и переехала в Москву, где поступила на философский факультет в МГУ имени Михаила Ломоносова. Именно там, в студенческом клубе, она и встретила свою судьбу в лице юрфаковца Михаила Горбачева.
— Она не была писаной красавицей, но была очень милой, симпатичной: живое лицо, глаза, стройная, изящная фигура и завораживающий голос, — вспоминал потом ее супруг.
Пару лет спустя они поженились: поначалу девушка отвергала все ухаживания нового знакомого. Ее юное сердце было разбито: она только-только рассталась со своим женихом, родители которого — партийные чиновники — воспротивились союзу сына с простушкой из рабочей семьи. Но Михаил Горбачев смог таки найти к ней подход:
— Мы полгода ходили рядом, держась за руку. Потом полтора года — когда уже не только за руку держались. Но все-таки мужем и женой стали после свадьбы.
Свадьба была очень скромной: водка, селедка, винегрет, картошка с котлетами — меню студенческой столовой на Стромынке было простым и незамысловатым. Деньги на банкет заработал жених: устроился механизатором на каникулах в родном Ставрополье.
Через год после свадьбы на свет должен был появиться их первенец. Но не сложилось. Из-за угрозы для жизни матери беременность Раисы Максимовны пришлось прервать: сказались осложнения на сердце, вызванные ревматизмом. Мальчик, которого отец хотел назвать Сергей, так и не родился. А их единственная дочь Ирина пришла в этот мир только несколько лет спустя — в 1957-м.
— Мы с Раисой были очень самостоятельными — таковы наши натуры. Несколько лет обитали в коммуналке, где на семь семей один туалет и кухня. Жили бедно, очень бедно, на грани… Иринку в два с половиной года пришлось отдать в детский сад. Возвращаясь вечерами, я, случалось, заставал мое семейство в слезах. Из-за загруженности на работе Раиса порой поздно забирала дочку, и та плакала: «Вы меня бросили».
В то время Раиса работала лектором в Ставропольском отделении Всероссийского общества «Знание» и преподавала на кафедре философии местного медицинского, а также сельскохозяйственного институтов. Параллельно писала диссертацию, которую успешно защитила, получив ученую степень кандидата философских наук.
Осенью 1978 года Михаила Горбачева избрали секретарем ЦК КПСС. Семье предстоял переезд в Москву. Пока супруг дневал и ночевал на службе, Раисе Максимовне была отведена роль примерной домашней жены. Но надо было знать Раису Максимовну: вместо чаепитий с женами членов Политбюро она посещала научные конференции, читала лекции в МГУ, участвовала в работе Всероссийского общества «Знание» и изучала английский. Почтенные матроны терпеть ее не могли:
— Тебя видели, но не замечали. Даже взаимное приветствие было необязательным. Удивление — если ты обращаешься к кому-то по имени-отчеству, — жаловалась она в своей книге «Я надеюсь».
Как-то раз на официальном приеме в Кремле, одна из «жен» не дала ей сесть за стол на свободное место: «Вам — туда, в самый конец».
Всего семь лет спустя Горбачева сама могла выбирать любое из понравившихся направлений: ее муж занял высшую должность в советском правительстве.
— Когда это случилось, она меня спросила: «А что мне делать, какова моя роль?». Я ответил, что мы будем вести себя так же, как и раньше. Но когда она вышла рядом со мной перед страной, боже мой, как это взбесило значительную часть нашего общества!
— Какие серьезные вопросы вы обсуждаете с Раисой Максимовной? — спросил как-то Горбачева американский журналист.
— Все! — огорошил его ответом тот.
Раису Максимовну, впрочем, как и ее супруга, мало волновало мнение общества. Она неизменно следовала за мужем, куда бы он ни спешил по долгу службы: в Чернобыль после катастрофы на АЭС, в Армению после землетрясения, или в Лондон — на встречу с Маргарет Тэтчер.
К слову, поездка в Лондон была их первой совместной с мужем зарубежной командировкой. Рассказывают, что после обеда в резиденции госпожи премьер-министра Горбачева, увидев на полке портрет шотландского философа Дэвида Юма, начала интереснейший разговор. Еще бы — про этого человека она знала точно больше, чем все присутствовавшие здесь гости. Тэтчер оценила интеллект спутницы советского лидера: «Эрудированный человек». А потом произнесла свое знаменитое: «Мне нравится Горбачев. С ним можно иметь дело».
Случались и менее приятные визиты. Один из таких стал историческим анекдотом. В Румынии Раиса Горбачева собиралась на встречу с супругой Чаушеску — Еленой. Та почему-то приехала чуть раньше.
— Прибежал ее помощник и начал умолять не убивать его. Он объяснил: если Раиса Максимовна не выйдет прямо сейчас, его расстреляют. Я шепнул ей: «Скажите, что у вас порвались колготки». Она так и сделала. Чаушеску засмеялась, напряжение спало, — рассказывал позже создатель и руководитель службы протокола президента СССР Владимир Шевченко.
Находясь постоянно в центре внимания, Раиса Максимовна старалась выглядеть перфектно. Она прекрасно помнила, как хохотал весь мир над халатами Брежневой и Хрущевой, в которых они щеголяли в тех редких случаях, когда сопровождали своих мужей. Тут же поползли слухи, что все свои платья Горбачева покупает исключительно за границей и за бюджетные деньги. А еще большие госсредства тратит на драгоценности.
— Я не шила ни у Зайцева, ни у Ив Сен-Лорана, как пишут про меня. Одевала меня портниха из ателье на Кузнецком Мосту. Никаких спецателье у меня не было, — оправдывалась она.
Ей вторило и окружение. Создатель и руководитель службы протокола президента СССР Владимир Шевченко возмущался:
— Какие бриллианты, какие наряды от Диора? У Горбачевой была чешская бижутерия. Мы подобрали в городе Яблонец несколько гарнитуров под бриллианты. Я удивляюсь, какую чушь про нее до сих пор пишут!
Кстати, вещи именитых дизайнеров в гардеробе Горбачевой все-таки были. Пьер Карден после одного из своих показов хотел подарить Раисе Максимовне целую коллекцию, но она отказалась. Дизайнер не отступал и уговорил ее принять в дар хотя бы костюм и легкое пальто.
— Однажды я увидел ее на фотографии в моем наряде, значит он ей понравился, — с гордостью рассказывал потом Карден.
— Почти весь гардероб Раисы я сохранил в неприкосновенности. С каждой вещью жены у меня что-то связано. Например, в сером костюме с вишневой блузкой я ее полюбил — еще студенткой. В спальне висит эта давняя прекрасная фотография, где Раиса снята перед выпускным вечером в МГУ. Жена знала, что понравилась мне в том наряде, и позднее не раз использовала сочетание двух любимых цветов. Я нет-нет и открою шкаф. Запах ее духов, целый мир всяких тонкостей женских, — ностальгировал позже Михаил Горбачев
Гораздо больше нарядов ее занимала благотворительность и общественная деятельность. Совместно с академиком Лихачевым она становится одним из создателей Советского фонда культуры и членом его президиума. За 5 лет фонд привлек 100 миллионов долларов США, которые пошли на поддержание музеев искусства (в том числе Рерихов и петродворецкий музей семьи Бенуа), восстановление церквей и памятников архитектуры, а также возвращение на родину вывезенных культурных ценностей. Большую поддержку оказывала фонду «Помощь детям Чернобыля» и шефствовала над детскими медучреждениями.
Дети… К этому времени у Раисы Максимовны уже подрастали две внучки, в которых она просто души не чаяла, хотя в то же время была и требовательной бабушкой.
— Праздность она точно осуждала. Сплошная учеба! Где только Ксения и Настя не экспериментировали — в музыке, балете, спорте… Расти в особой семье для девочек по-своему было нагрузкой. Вообще же Раиса нежно обращалась с девчонками. Возилась с ними много и не уставала. Они ее обожали. В поездках мы с женой обязательно заходили в книжные магазины, привозили домой необычные детские издания. А младшая к нашему возвращению готовила семейную стенгазету. Где-то же они спрятаны, те газеты. Раиса так ими гордилась.
— После Раисы Максимовны осталось 25 папок, красными чернилами озаглавленных «Отчего болит сердце». Особо личное я отложил в укромное место. Там же храню прядь первых Иришкиных волос, роддомовские бирочки — ее и внучек. Это мой сердечный архив. Совершенно секретный, — поделился однажды Михаил Горбачев.
Когда ее муж покинул президентский пост, градус общественной активности Раисы Максимовны ничуть не снизился. И хотя из-за нервного перенапряжения во время августовского путча ГКЧП 1991 года она перенесла микроинсульт, Раиса Горбачева по-прежнему продолжала работать. Помогала супругу в написании книг и написала собственную. Основала «Клуб Раисы Максимовны» — клуб помощи матерям-одиночкам, детям-сиротам, врачам и учителям из глубинки.
Только вот вскоре помощь понадобилась ей самой: в 1999 году у нее диагностировали рак крови — лейкоз.
— Она спрашивала: «Моя жизнь кончилась?». И смотрела в глаза, как всегда. Знала, что врать ей не могу. Я и не врал. Однако и всей правды не в силах был выговорить. Произнес только: «У тебя очень тяжелая болезнь крови. Но ты старайся, не сдавайся. Мы это одолеем». К Раисе в палату нельзя было приносить прессу, чтобы не попала инфекция. Однажды я нарушил запрет. Это были «Известия», заметка Гаяза Алимова под заголовком «Леди Достоинство». Прочитал ее вслух, и вдруг она заплакала: «Неужели для того, чтобы все всё поняли, я должна умереть?». Грустно, — расскажет однажды о последних днях своей жены Михаил Сергеевич.
20 сентября 1999 года Раиса Максимовна Горбачева умерла. Через два дня ее похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. Тысячи людей пришли проводить первую леди в последний путь. Дорогу к ее могиле устилали живые цветы. В память о ней в 2006-м году в Лондоне был создан Международный фонд Раисы Горбачевой по борьбе с детской лейкемией и раком. Институт детской гематологии и трансплантологии в Санкт-Петербурге также носит ее имя.
— Наверное, весь грустный опыт человечества вылился в незатейливых словах «время лечит». Это так. Но хоть боль и притупилась, рана ноет. Потому что мы с Раисой были привязаны друг к другу насмерть. Как это получилось, не знаю. Увидел ее один раз — и пошло. Все мы разделили — и драмы, и трагедии, и счастье огромное.
Уход Раисы стал огромным испытанием. Вся семья осиротела: и дочка, и внучки. Это нас еще больше сблизило. Тем не менее я долго чувствовал себя одиноким. Не хотелось жить, откровенно говоря. Какого-то реального мгновения, когда внезапно «отпустило», не существовало. Просто я понял, что нельзя все глубже и глубже погружаться в отчаяние, тонуть в нем. Жизнь — от Бога, и никто не вправе иначе на это смотреть. Но я же к Богу еще только иду… Короче, я смирил себя, принял все, что случилось.
Я сохранил интерес к жизни. Думаю, я — прежний Горбачев. Но, безусловно, такой кусок души ушел с Раисой, что, может, мне это только кажется…
