Новости
В конце декабря стало известно о смерти известнейшей в мире модели — Стеллы Таннант. А на днях ее семья заявила, что это было самоубийство. Журналист и обозреватель моды Елена Стафьева в своем фейсбуке поделилась размышлениями о том, что могло привести к такому финалу.
— Стелла Таннант 22 декабря покончила с собой. Вчера ее семья сделала заявление для The Telegraph. Что-то такое я и предполагала, когда услышала про «внезапную и ненасильственную» и про то, что она в августе разъехалась со своим мужем. И это, конечно, впечатляющая, трагическая и символическая история.
Одна из самых крутых моделей ever, мать четырех детей (ее младшей, Айрис, 15 лет), живущая в доме XVIII века среди шотландских холмов, занимающаяся на досуге живописью и скульптурой со своей матерью и сестрой, что-то такое креативное делающая с подругой для классического британского бренда Holland & Holland, выпускающего охотничьи ружья и одежду для времяпрепровождения с ними и принадлежащего Chanel — то есть живущая идеальной, сказочной жизнью женщина накладывает на себя руки.
Отметив 17 декабря свое 50-летие и поняв, что на Рождество ее сил не хватит, что она, как сказано в том самом заявлении, «felt unable to go on, despite the love of those closest to her» («чувствовала себя неспособной продолжать жить, несмотря на любовь близких». — Прим. редакции).
И я, кстати, не сомневаюсь даже особенно в том, что близкие ее действительно любили, несмотря на все скрытые семейные драмы, имевшие место.
Очевидно, что у нее была глубокая депрессия и, возможно, что-то еще — но также очевидно, что тут прежде всего есть какой-то грозный смысл, касающийся самой сути жизни. Жить тяжело, даже если жить самой прекрасной жизнью. Ничто не спасает от ужаса пред жизнью — ни красота, ни богатство, ни карьера, ни дети, ни муж, ни дедушка-герцог, ни бабушка-герцогиня. Если уж хоть раз увидел, как говорил Толстой, «тот запутанный, страшный ужас жизни», то все. А с возрастом горизонт только сужается, потолок только опускается все ниже и ниже.
Daily mail писали, что соседи в Дансе, глубокой шотландской дыре, где она жила, говорили, будто все последнее время Стелла выглядела вполне счастливой, каталась верхом и только волновалась что, когда все это (пандемия) кончится и опять будут показы и прочее, она будет уже слишком стара. И это такое выражение того самого ужаса на бесхитростном обывательском языке — как ни стараешься, ничего не можешь поделать с неумолимо накрывающей бессмысленностью жизни.
Насколько я понимаю, это у них семейное: что-то такое знал и ее дед, герцог Девонширский, Эндрю Кавендиш, беспробудно пивший всю свою жизнь. Стелла говорила, что именно из-за ужаса — всех обязательств, невозможности вырваться из их пут и невозможности с ними справиться. Бабушка Стеллы тоже, думаю, кое-что знала об ужасе жизни, потому что кроме драматической операции по спасению Чесворта после смерти своего свекра и уплаты колоссального налога на наследство, на что Дебора Митфорд, герцогиня Девонширская, положила всю свою жизнь, она еще и прожила эту жизнь с алкоголиком и родила шестерых детей, трое из которых умерли при рождении. И тоже была намертво к этому всему прикована.
Тут есть обложка юбилейного номера Tatler 1989-го года — одна из первых, если не самая первая у Стеллы, где она олицетворяет все то, что обозначено в выносах на обложке, The Bright Young Things («Яркие молодые вещи»).
Это фраза Ивлина Во, давшая название целому поколению, в центре которого были сестры Митфорд, а также двоюродный дед Стеллы со стороны отца, Стивен Таннант, прототип Себастиана Флайта, героя «Возвращения в Брайдсхед» того же Во. Стелла тут отчетливо похожа на всех Митфорд — не только на свою бабку, но и на ее сестер.
А вообще, конечно, всю правду про жизнь, до самого донышка, как всегда, знал только один человек — Лев наш Николаич: «Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, все равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. — «Только бы не видать ее, эту страшную ее».
